— Представляю себе, как Меландер обрадуется, — продолжал он. — Стоять и мерзнуть на пристани в Хельсингборге. В сочельник.

Фредрик Меландер по собственному желанию перевелся из группы расследования убийств в отдел насильственных преступлений, потом ушел и оттуда, чтобы избежать иногородних командировок. Хотя он был скуп, а эти перемещения отрицательно сказались на его жалованье и карьере.

— Как-нибудь переживет, — ответил Гюнвальд Ларссон. Мартин Бек промолчал.

— Слышь, Бек, — сказал вдруг Гюнвальд Ларссон, не поворачивая головы.

— Что тебе?

— На твоем месте я поберегся бы. Особенно сегодня и завтра.

Мартин Бек удивился.

— Ты о чем? По-твоему, мне надо опасаться? Этого Гейдта?

— Да.

— Почему?

— В последнее время ты частенько фигурировал в газетах, в радио— и телепередачах. Гейдт не привык к провалам. Кроме того, в его интересах отвлечь наше внимание. Приковать его к Стокгольму.

— Чушь, — сказал Мартин Бек и вышел из кабинета. Гюнвальд Ларссон глубоко вздохнул, продолжая смотреть в окно невидящими ярко-голубыми глазами.

XXIX

Рейнхард Гейдт стоял перед зеркалом в ванной. Он кончил бриться и теперь расчесывал баки. На миг ему пришла в голову мысль сбрить их, но он тут же отбросил ее. Идея эта возникала и раньше, в другой связи: его командиры предлагали, чуть ли не приказывали ему расстаться с баками. Он внимательно посмотрел на свое лицо. Загар с каждым днем сходит. Но вообще-то внешность в порядке. Он всегда был ею доволен, и другие не жаловались. Еще бы.

Из ванной он через кухню, где только что ел, и через спальню прошел в большую комнату, которая с месяц назад служила ему и Леваллуа оперативным центром. Теперь в ней было как-то пусто и неуютно.

Поскольку он избегал выходить на улицу, единственным источником информации для него были радио и телевидение. Единственным и, в общем, достаточным. Но кое-какие пункты оставались неясными.

Каким образом, черт возьми, этот Мартин Бек смог взять Каитена?

Застать врасплох и задержать Камикадзе — еще куда ни шло, хотя теоретически и это считалось невозможным. Подобно другим, Камикадзе готовили к критическим ситуациям, и он выдержал все экзамены, однако сам Гейдт всегда считал его наиболее слабым звеном группы.

Но Каитен?

Каитен убил сотни людей множеством разных способов. Даже безоружный, он куда опаснее большинства полицейских или солдат с огнестрельным оружием. Ведь Каитен голыми руками убивал так же легко, как обыкновенный человек разбивает яйцо. Одного его удара ногой, как правило, было достаточно, чтобы прикончить противника.

Телевидение и радио уделили много внимания поимке японцев и процедуре взятия под стражу. До сих пор комментаторы снова и снова возвращаются к этой теме.

Судя по всему, этот Ульссон в лучшем случае занимался разработкой и обеспечением операции. Стало быть, по-настоящему опасным противником надо считать столь часто упоминаемого Мартина Бека. Видимо, он же перехитрил Гейдта в прошлом месяце, сорвав террористический акт. Таких полицейских на свете немного. Непостижимо, как вообще нашелся хоть один в такой стране, как Швеция.

Длинными бесшумными шагами Гейдт мерил комнаты не слишком-то просторной квартиры. Он был босиком, одет в белую майку и белые трусы. Запас одежды был невелик, и, поскольку Гейдт придавал большое значение личной гигиене, он каждый вечер стирал белье в ванной.

Перед Рейнхардом Гейдтом стояли два вопроса, требующие немедленного ответа, однако он еще не принял окончательного решения. Хотя давно сказал себе, что именно этот день, четверг девятнадцатого декабря — крайний срок.

Первый вопрос — путь бегства из страны. Когда трогаться с места, ему было совершенно ясно. А вот маршрут он еще не выбрал. Сегодня выберет. Вероятнее всего, через Осло и Копенгаген, как он и думал с самого начала, но и другие возможности остаются открытыми.

Второй вопрос — более щекотливый; о нем он вообще не задумывался до поимки Каитена и Камикадзе.

Ликвидировать Бека?

Что это даст?

Рейнхард Гейдт никогда не мыслил категориями мести или реванша. С одной стороны, ему были совершенно чужды такие чувства, как разочарование, ревность, мстительность, желание отыграться; кроме того, он был до мозга костей реалист. Все его действия диктовались практическими соображениями. Унижение, страх, гнев никогда не руководили его поступками.

В тренировочном лагере он научился принимать самостоятельные решения, тщательно взвешивать их и без колебания проводить в жизнь.

Научился он и тому, что основательное планирование составляет минимум полдела.

Все еще продолжая раздумывать, он вышел в коридор и взял с полки первый том телефонного справочника. Сел на кровать и отыскал нужную страницу. Куда проще. Гейдт прочел:

Бек, Мартин, комиссар уголовной полиции, Чёпмангатан 8, 22—80—43.

Из гардероба он достал синьки с картой города. Память у него была хорошая, и он примерно представлял себе, где находится Чёпмангатан — поблизости от Королевского дворца. Он сам проходил как раз по этой улице полтора месяца назад. Карта была очень подробная, и Гейдт сразу нашел нужный дом. Он стоял не на самой улице, а в конце узкого проулка, и прилегающие здания казались удобными для задуманного им дела.

Расстелив карту на полу, Гейдт нагнулся и вытащил из-под кровати винтовку. Безупречное оружие, как и все материальное обеспечение у БРЕН. Английского производства, с ночным оптическим прицелом, позволяющим стрелять даже при самом плохом освещении.

Гейдт взял в гардеробе свой чемоданчик «дипломат» и, разобрав винтовку, уложил в него. Потом сел на кровать, чтобы еще подумать.

Устранив Бека, он убьет двух зайцев. Во-первых, полиция потеряет своего явно лучшего и наиболее опасного для него, Гейдта, сотрудника, во-вторых, ее внимание будет приковано к Стокгольму.

Но есть и минусы. Вся полиция будет поднята на ноги — раз, все мыслимые пути выезда будут перекрыты — два. Правда, этих мер следует опасаться лишь в том случае, если убийство Бека обнаружат сразу.

Значит, если вообще убивать комиссара Мартина Бека, то только в его квартире. Гейдт еще раньше выяснил, что Бек разведен и живет один.

Так как же поступить?

Гейдт глянул на часы. Еще есть несколько часов в запасе, чтобы принять окончательное решение по обоим вопросам.

Неужели здешняя полиция до того тупа, что до сих пор не нашла машину? Как только явился Леваллуа с дурными вестями о фотографии и приметах, Гейдт поручил ему перегнать зеленый «опель» в Гётеборг и оставить на стоянке у причала, к которому подходит лондонский пароход. Затем француз, как ему было приказано, вполне легально приобрел надлежащим образом зарегистрированный подержанный бежевый «фольксваген». Эта неброская машина стояла теперь неподалеку от Хювюдста-алле.

Поразмыслив, Гейдт заключил, что тут ему не грозит никакая ловушка. И снова принялся мерить комнаты длинными, плавными, почти беззвучными шагами.

Даже удивительно, что такой могучий мужчина производил так мало шума: весы в ванной только что показали, что он весит почти сто килограммов.

Но Каитен весил сто двадцать, и в нем не было ни капли лишнего жира.

Утром того же дня Мартин Бек отправил Бенни Скакке в Мальмё. Скакке предпочел ехать на своей машине, чтобы ему начислили путевые, но Мартин Бек плохо переносил дальние автомобильные путешествия и решил сесть на последний ночной поезд. Какую-то роль сыграли и чисто эгоистические соображения: раз уж рождество летит к чертям, так он хоть вечер проведет с Реей. Если она в настроении. В чем он никогда не мог быть вполне уверен.

Рённ и Меландер отбыли поездом в Хельсингборг, и такими мрачными он их еще никогда не видел.

Гюнвальд Ларссон, большой любитель автомобильной езды, с утра пораньше двинулся в путь к норвежской границе на своей роскошной гедеэровской машине завода «Эйзенахер моторверке». И хотя на марке значилось «ЭМВ», почти все считали это ошибкой, полагая, что должно быть «БМВ».